Над дверью в следующую комнату висела одна картина, довольно
странная по своей форме, около двух с половиной аршин в длину и никак не
более шести вершков в высоту. Она изображала спасителя, только что снятого
со креста. Князь мельком взглянул на нее, как бы что-то припоминая, впрочем,
не останавливаясь, хотел пройти в дверь. Ему было очень тяжело и хотелось
поскорее из этого дома. Но Рогожин вдруг остановился пред картиной.
- Вот эти все здесь картины, - сказал он, - все за рубль, да за два на
аукционах куплены батюшкой покойным, он любил. Их один знающий человек все
здесь пересмотрел; дрянь, говорит, а вот эта - вот картина, над дверью, тоже
за два целковых купленная, говорит, не дрянь. Еще родителю за нее один
выискался, что триста пятьдесят рублей давал, а Савельев Иван Дмитрич, из
купцов, охотник большой, так тот до четырехсот доходил, а на прошлой неделе
брату Семену Семенычу уж и пятьсот предложил. Я за собой оставил.
- Да это... это копия с Ганса Гольбейна, - сказал князь, успев
разглядеть картину, - и хоть я знаток небольшой, но, кажется, отличная
копия. Я эту картину за границей видел и забыть не могу. Но... что же ты...
Рогожин вдруг бросил картину и пошел прежнею дорогой вперед. Конечно,
рассеянность и особое, странно-раздражительное настроение, так внезапно
обнаружившееся в Рогожине, могло бы, пожалуй, обќяснить эту порывчатость; но
все-таки как-то чудно стало князю, что так вдруг прервался разговор, который
не им же и начат, и что Рогожин даже и не ответил ему.
- А что, Лев Николаич, давно я хотел тебя спросить, веруешь ты в бога
иль нет? - вдруг заговорил опять Рогожин, пройдя несколько шагов.
- Как ты странно спрашиваешь и... глядишь? - заметил князь невольно.
- А на эту картину я люблю смотреть, - пробормотал, помолчав, Рогожин,
точно опять забыв свой вопрос.
- На эту картину! - вскричал вдруг князь, под впечатлением внезапной
мысли, - на эту картину! Да от этой картины у иного еще вера может пропасть!
- Пропадает и то, - неожиданно подтвердил вдруг Рогожин. Они дошли уже
до самой выходной двери.